БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ - Страница 14

Алби часто-часто заморгал ресницами, будто задумавшись о делах, которые ему позарез нужно переделать вместо того, чтобы терять время с новичком. Потом продолжал, указывая на северо-восточный угол, где располагались грядки и фруктовые деревья.

— Сады — там мы выращиваем овощи и зерно. Вода подаётся по подземным трубам. Так всегда было, иначе мы уже давно загнулись бы с голодухи. Здесь никогда не идёт дождь. Никогда. — Затем ткнул пальцем в юго-восточный угол, где стоял амбар, окружённый загонами для скота. — Живодёрня. Там мы выращиваем и забиваем скот. — Потом повернулся к жалкому жилищу. — Берлога. Дурацкая халупа, сейчас она вдвое больше, чем тогда, когда здесь появились первые приютели. Мы всё время достраиваем её, когда нам посылают древесину и прочее дерьмо в том же духе. Не шедевр архитектуры, но ничего, жить можно. Всё равно большинство спит на свежем воздухе.

У Томаса закружилась голова — мозг просто разрывался от неимоверного количества вопросов.

Алби указал на юго-западный угол. Там виднелась роща, на её опушке можно было различить несколько хилых деревьев со скамейками под ними.

— А это мы называем Жмурики. Там, в углу, где лес погуще — кладбище. Пока ещё небольшое. Туда можно пойти отдохнуть, поразмыслить, погулять, словом, делать что хочешь. — Он прокашлялся — ему явно хотелось поскорее переменить тему. — Следующие две недели тебе придётся поработать под началом каждого из наших Стражей — так мы узнаем, на что ты годен. Жижник, или Стамес, или Таскун, или Червяк — что-нибудь да подойдёт, бесхозным не останешься. Пошли.

Вожак направился к Южной двери, расположенной между тем, что он назвал Жмуриками и Живодёрней. Томас следовал за ним, наморщив нос: от загонов пованивало отбросами и навозом. «Кладбище? — ошеломлённо думал он. — Зачем оно здесь, в месте, где живут одни подростки?» Эта мысль беспокоила его даже больше, чем то, что он не понимал некоторых слов Алби, таких, как Жижник или Таскун. Звучали они как-то не очень ободряюще. Он совсем было решился задать вопрос, но в самый последний момент огромным усилием воли крепко сжал губы и, раздосадованный, переключил своё внимание на скотный двор.

Около кормушки стояли и пережевывали свежее сено несколько коров, свиньи нежились в луже грязи, изредка подрагивая хвостиками — мы, мол, ещё живы. В другом загоне содержались овцы. Ещё там были насест для кур и клетки для индеек. Деловито сновали работающие мальчишки — глядя на них, можно было подумать, что они всю жизнь только тем и занимались, что выгребали за коровами навоз.

«Я знаю, что это за животные. Откуда?» — удивлялся Томас. Ну, не было в них ничего незнакомого или представляющего особый интерес! Он помнил их названия, знал, чем они питаются, как выглядят. Почему эти сведения остались в его воспоминаниях, а вот где или с кем он видел таких животных — исчезли? Какая-то чересчур прихотливая потеря памяти!

Алби указал на обширный сарай в заднем углу сектора. Красная краска на его стенах поблекла и походила на ржавчину.

— Там работают Мясники. Отвратная штука, скажу я тебе. Кровь любишь? Если да — можешь стать Мясником.

Томас покрутил головой. Мясник. Этого ещё не хватало.

Они вновь двинулись, и он сосредоточил своё внимание на противоположной стороне Приюта, на том секторе, который Алби назвал Жмуриками. Чем дальше в угол, тем плотнее росли деревья, тем более полными жизни и густыми были их кроны. Несмотря на яркий свет дня, между деревьями царила полутьма. Томас вскинул голову и прищурился: наконец показалось солнце. Но выглядело оно как-то странно, было более оранжевым, чем ему положено. Томаса снова поразила избирательность его памяти.

Когда он вновь обратил свой взгляд в сторону Жмуриков, пылающий диск по-прежнему застил ему глаза. Юноша поморгал, чтобы избавиться от него, но тут в поле его зрения опять попали красные огоньки, мельтешащие и посверкивающие в густой чаще. «Что же это всё-таки такое?» — недоумевал он, злясь на Алби за вынужденное молчание. Вся эта секретность раздражала до крайности.

Алби остановился, и Томас обнаружил, что они оказались у Южной двери. Две стены, обрамлявшие проход, уходили на головокружительную высоту. Толстые плиты серого камня потрескались и были покрыты густым плющом. Казалось, они очень, очень древние. Он запрокинул голову, пытаясь разглядеть вершину стены где-то там, в вышине. Его охватило странное чувство, будто он смотрит не вверх, а вниз. Он отступил на шаг, в который уже раз поражаясь этому грандиозному сооружению — своему новому дому. Потом обернулся к Алби, стоявшему спиной к Двери.

— Там, снаружи — Лабиринт. — Алби ткнул большим пальцем себе через плечо и замолчал. Томас внимательно посмотрел, куда указывал его спутник: от прохода в стенах ответвлялись многочисленные коридоры. Они выглядели очень похоже на те, что он видел в окно у Восточной двери этим утром. Волосы встали дыбом при мысли о том, что, возможно, вот сейчас в коридоре появится гривер и направится прямо к ним. Он невольно отшатнулся и только потом сообразил, что, собственно, делает. «Ну-ка возьми себя в руки!» — в смущении мысленно прикрикнул он на себя.

Алби возобновил рассказ.

— Два года. Я здесь уже два года. Дольше всех. Те немногие, кто попал сюда раньше меня, мертвы. — У Томаса расширились глаза и быстрее застучало сердце. — Два года мы пытаемся разгадать проклятую штуковину, и всё без толку. Грёбаные стены двигаются каждую ночь, совсем как эти Двери. Составить карту, скажу я тебе, непросто. Совсем не просто. — Он кивнул на бетонное здание, в котором накануне вечером исчезали Бегуны.