БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ - Страница 48

— Я там был и видел, что сделал это парень. Я наделал в штаны, а он... он не дрогнул. Не собираюсь зря языком молоть, как Гэлли, выскажу своё предложение и дело с концом.

В ожидании слов Минхо Томас затаил дыхание.

— Лады, — сказал Ньют. — Валяй, говори.

Минхо взглянул на Томаса.

— Я предлагаю, чтобы этот шенк занял моё место в качестве Стража Бегунов.

ГЛАВА 25

Упала звенящая тишина, и мир вокруг словно застыл. Глаза всех членов Совета были прикованы к Минхо. Томас сидел как громом поражённый, не сомневаясь, что сейчас Бегун скажет, что пошутил. Но тот сел на своё место, не добавив больше ни слова.

Наконец Гэлли вышел из столбняка.

— Ну и комедия!

Он встал и повернулся к Ньюту, тыча пальцем себе за спину:

— Да за такое гнать его из Совета поганой метлой! Совсем сдурел!

Если Томас и чувствовал к Гэлли какую-то жалость, то при этом заявлении она испарилась, как роса под солнцем.

Кое-кто из Стражей, похоже, был готов согласиться с предложением Минхо — как, например, Котелок, захлопавший в ладоши, чтобы заглушить вопли Гэлли. Все разом повскакали со своих мест и загалдели. Страж Поваров настаивал на голосовании. Другие не соглашались. Уинстон решительно качал головой, произнося что-то, чего Томас не мог расслышать. Юноша обхватил голову руками, чтобы переждать гвалт. Он не верил своим ушам. Почему Минхо так сказал? «Конечно, он пошутил, — размышлял Томас. — Ньют говорил, чтобы стать просто Бегуном нужна целая вечность, а уж Стражем...» Ему опять захотелось оказаться где-то за тысячи миль от этой комнаты.

Наконец Ньют отложил свои записи и вышел вперёд, крича, чтобы все заткнулись. Никто поначалу не обращал внимания ни на него, ни на его окрики. Однако постепенно шум улёгся, и все вернулись на свои места.

— Вот хрень, — проговорил Ньют. — Никогда раньше не видел, чтобы столько шенков одновременно начали разыгрывать из себя слюнявых сосунков. Может, мы и выглядим, как недоростки, но в этих местах и в этих обстоятельствах мы — взрослые люди. Вот и ведите себя как взрослые, не то придётся распустить этот долбаный Совет и начать от печки. — Произнося свою тираду, он шёл вдоль ряда сидящих Стражей и каждому заглядывал глубоко в глаза. — Всё ясно?

Снова воцарилась тишина. Томас ожидал протестов, и удивился, когда все, включая и Гэлли, согласно кивнули головами.

— Лады. — Ньют вернулся к своему стулу и уселся, положив блокнот на колени. Он написал ещё несколько строк, потом взглянул на Минхо. — Что это за плюк ты понёс? Дело серьёзное, брат. Извини, но тебе придётся очень хорошо обосновать своё предложение.

Томасу не терпелось услышать ответ.

Минхо устало вздохнул, но всё же приступил к защите своей позиции.

— Хорошо вам, шенки, сидеть здесь и трепать языками про то, про что не имеете понятия. Других Бегунов, кроме меня, здесь нет, а среди остальных единственный, кто бывал в Лабиринте — это Ньют.

Гэлли перебил его:

— Не только! Я тоже...

— Ничего ты не тоже! — отрезал Минхо. — И уж поверь мне, ни ты, ни кто другой даже не догадываетесь, каково это — быть там, снаружи. Ты сам налетел на иглу гривера, потому что сделал то же, что и Томас, на которого ты пасть разеваешь — нарушил Главное Правило. Это называется двойная мораль, ты, поганый кусок...

— Хватит! — прервал его Ньют. — Говори по делу. Обосновывай своё предложение.

Напряжение сгустилось так, что его, похоже, можно было пощупать руками. Томасу казалось, будто сам воздух в помещении превратился в стекло, грозящее вот-вот разлететься на тысячи осколков. Оба — и Минхо, и Гэлли — в упор уставились друг на друга, их лица побагровели, того и гляди — лопнут от натуги. Но в конце концов парни отступились и прервали поединок взглядов.

— Ладно, слушайте, — продолжил Минхо, садясь на своё место. — Я никогда ничего подобного не видел. Он не запаниковал. Не расхныкался, не заплакал, вообще не похоже было, чтобы испугался. Мля, он же здесь без году неделя! Вспомните, какие мы были — каждый из нас! — в самом начале. Прятались по углам, не знали, куда кинуться, ревели по сто раз на дню, никому не доверяли, отказывались хоть чем-нибудь заниматься... И так неделями и месяцами, пока не оставалось иного выбора, как послать всё к едрене фене и начать нормально жить.

Минхо снова поднялся на ноги и указал на Томаса.

— Всего через несколько дней после своего прибытия, этот парень бросается в Лабиринт, чтобы спасти двух шенков, с которыми едва знаком. Весь этот плюк насчёт того, что, мол, он что-то там нарушил — даже не глупость, а полный идиотизм. Он правил ещё даже толком не знает! Зато куча народу рассказывала и показывала ему, каково там, в Лабиринте, особенно по ночам. А он всё равно пошёл туда, несмотря на то, что Дверь закрывалась, и его заботило только одно — что двое парней нуждаются в помощи.

Он глубоко вздохнул, казалось даже, что чем дольше он говорил, тем больший прилив сил ощущал.

— И это было только начало. Потом он стал свидетелем того, как я махнул рукой на Алби и оставил его умирать. А я ведь ветеран, с опытом и со знаниями, так что, когда Томас увидел, что я сдался, он тоже должен был бы сдаться. А он — нет. Только подумайте, сколько сил и воли ему стоило поднять Алби на стену, дюйм за дюймом! Нет, это, на фиг, шизуха полная.

— Но это ещё не всё, — продолжал Минхо. — Появились гриверы. Я сказал Томасу, что мы должны разделиться. И пошёл накручивать круги, бегать по специальным маршрутам — мы их отработали на случай погони. А Томас, которому полагалось напустить в штаны, взял на себя контроль над ситуацией, отказался подчиняться физическим законам и задвинул Алби на стенку. После этого отвлёк гривера на себя, выиграл поединок с ним, нашёл...