БЕГУЩИЙ В ЛАБИРИНТЕ - Страница 8

— Просто так оно всё устроено. Здесь много чего странного, и большинство из нас мало что знает. Ну, может, только половину всего.

Томаса задело, что Чак, похоже, не придавал особого значения собственным словам. Казалось, мальчика нисколько не волновало ни чужое вмешательство в его жизнь, ни последовавшие за ним перемены. Да что с ними всеми такое?!

Томас поднялся и пошёл к восточному проёму.

— Хорошо. Никто не говорил, что мне нельзя немного осмотреться. — Ему необходимо хоть что-то узнать, или он сойдёт с ума.

— Эй-эй, подожди! — прокричал Чак, пускаясь за ним вдогонку. — Осторожно, малютки вот-вот закроются! — Он едва не задохнулся.

— Закроются? — переспросил Томас. — О чём ты толкуешь?

— Двери, шенк ты этакий!

— Какие ещё двери? Не вижу никаких дверей! — Чак, похоже, не выделывался — было что-то, чего он, Томас, не видел и не разумел, но что лежало на поверхности. Он забеспокоился и замедлил шаги: ему теперь совсем расхотелось приближаться к стенам.

— А как ты бы назвал эти огромные проходы? — Чак ткнул в колоссальные проёмы в стенах, до которых было теперь не больше тридцати футов.

— Я бы назвал их «огромные проходы», — сказал Томас, пытаясь прикрыть своё разочарование сарказмом, но с отчаянием понял, что попытка провалилась.

— Так вот, это Двери и есть. И каждый вечер они закрываются.

Томас остановился, подумав, что Чак несёт какую-то чушь. Он посмотрел вверх, покрутил головой из стороны в сторону, обвёл взглядом массивные каменные громады — и чувство дискомфорта превратилось в ужас.

— Что ты имеешь в виду — «они закрываются»?

— Через минуту сам увидишь. Бегуны скоро вернутся, а потом стеночки сдвинутся, и проходы закроются.

— Ты сбрендил, — пробормотал Томас. Он не представлял, как эти циклопические стены могли бы двигаться. Ясное дело, Чак морочит ему голову.

И Томас снова расслабился.

Они достигли прохода, ведущего наружу, в путаницу каменных аллей. У Томаса при этом зрелище челюсть отвисла, и все мысли из головы улетучились.

— Это Восточная дверь, — сказал Чак так гордо, будто демонстрировал публике великое произведение искусства.

Томас едва расслышал его слова. Он стоял как громом поражённый: вблизи всё казалось ещё грандиозней. Проход в стене был двадцати футов в ширину, а в высоту простирался до самого верха колоссальных стен. Края, выступающие в проход, были гладкими, если не считать одной странности: с левой стороны Двери в камне шёл вертикальный ряд отверстий, нескольких дюймов в диаметре и в футе расстояния друг от друга; они начинались у земли и шли доверху. С правой стороны Двери из стены торчали стержни, каждый длиной в фут, тоже нескольких дюймов в диаметре, в том же порядке, что отверстия в противоположной стене. Зачем всё было так устроено — понятно без объяснений.

— Ну у тебя и шуточки! — У Томаса свело живот от страха. — Не валяй дурака! Эти стены движутся?

— Ты что, думаешь, я тебе лапшу вешаю, что ли?

Томас с трудом мог заставить свой рассудок поверить в невероятное.

— Ну, не знаю... Я думал, что здесь где-то спрятана дверь, которая затворяется, как обычно, или, может, маленькая стена выдвигается из большой. Да как могут такие стены двигаться? Они же огромные! Такое впечатление, что стоят здесь уже тысячу лет.

Выходит, стены захлопнутся, и он окажется внутри них, пойманный в ловушку? Ужасная мысль.

Чак вскинул руки жестом крайней досады.

— Да не знаю я! Они просто движутся и всё. Со страшным грохотом. И то же самое происходит в Лабиринте — стены движутся каждую ночь.

Новая подробность выдернула Томаса из состояния прострации. Он резко повернулся к мальчику:

— Что ты сейчас сказал?

— А? Что?

— Ты только что назвал это Лабиринтом. Ты сказал: «То же самое происходит и в Лабиринте».

Лицо Чака залилось краской.

— Отстань от меня! Отстань! — Он зашагал обратно к дереву.

Томас проигнорировал его выкрики. Теперь его больше интересовало, что находится за пределами Приюта. Лабиринт? Глядя через проём Восточной двери, он различал коридоры, ведущие налево, направо и прямо. Такие же стены, как и те, что окружали Приют, пол тоже выложен массивными каменными плитами. Плющ здесь казался ещё более густым. Чуть дальше виднелись другие проходы, ведущие в какие-то неведомые коридоры, а ещё дальше, где-то в ста, а может, и больше ярдах от входа прямой проход заканчивался тупиком.

— Точно, выглядит как Лабиринт, — прошептал Томас, чуть не рассмеявшись втихомолку. Чем дальше, тем странней. У него стёрли память и засунули в гигантский лабиринт. Всё это было настолько нелепо, что действительно оставалось лишь смеяться.

И вдруг у него замерло сердце: в прямом коридоре появился юноша, вывернув в главный проход из одного из ответвлений справа. Он бежал прямо на Томаса, по направлению к Двери в Приют. Весь в поту, с красным, разгорячённым лицом, в прилипшей к телу одежде, он даже не снизил скорости и, пробегая мимо Томаса, едва удостоил того взглядом. Он направился прямиком к приземистому зданию из бетона неподалёку от Ящика.

Томас обернулся ему вслед — не мог оторвать глаз от измождённого бегуна. Ему было невдомёк, почему это новое развитие событий так его изумило. Почему бы ребятам не выходить и не исследовать лабиринт? А затем он увидел и других, вбегающих в остальные три Двери Лабиринта. Все они выглядели точно такими же расхристанными, как тот парень, что пронёсся мимо него. Должно быть, не много хорошего было там, в лабиринте, если эти ребята так торопились и выглядели, словно их вымочили в поту.